7.5. Формирование характера на основе жизненного опыта

В школьные годы я много путешествовал. В Корее практически нет ни одного уголка, где бы я ни побывал. Не обращая внимания на возражения водителя, я запрыгивал в грузовик. Я убеждал шофера, что с удовольствием устроюсь в кузове. В конце концов он сдавался и брал меня с собой — но взамен я должен был накормить его ужином. Обычно за ужином водитель так проникался моими рассказами и наблюдениями, что потом сам платил за ужин. Однажды на улице я разговорился с одной женщиной, которая несла обед своему мужу, работавшему на рисовых полях. Выслушав меня, она отдала мне еду своего супруга! (112-240, 1981.04.12)

В Корее я встречал на своем пути многих известных и прославленных пасторов. Я проверял их, насколько зрелым является каждый из них. И вот уже в начале беседы я с легкостью определял уровень их подготовки, а они не знали обо мне ничего. Возможно, в их глазах я был никто, но каждое слово, сказанное ими, я записал в своем отчете Небесам. (62-56, 1972.09.10)

Поначалу, я посещал подпольные церкви, так как не желал иметь ничего общего с христианами, которые, поправ свою веру, подчинились давлению и поклонялись синтоистским божествам. За три года до освобождения Кореи я начал общаться с прихожанами подпольных церквей. (211-142, 1990.12.30)

Я очень хорошо вяжу. Я связал себе свитер, носки, трико и рубашки. Я научился делать все необходимое, чтобы обходиться без женщины, и своим главным предназначением в жизни определил выполнение Божьей воли, далее если ради этого мне придется остаться холостяком. Я могу связать симпатичную шляпку. Я очень быстро вяжу перчатки. (50-296, 11.08)

В молодости я очень любил ходить в кино. Для таких, как я, кино было потрясающим событием, мне хотелось кричать от восторга. Я решил прекратить это безумие таким образом: я стал ходить в кино по пять раз в день, пока мне это не надоело до такой степени, что у меня навсегда пропало желание смотреть фильмы. (123-24-43, 1982.12.01)

В те дни в центре Сеула в Чонно-самга была улица красных фонарей. Я решил понаблюдать за происходящим там. Почему красивые женщины занимаются таким промыслом и как бы я поступил, если бы там оказалась моя сестра или дочь? Если бы одна из них оказалась моей сестрой или дочерью, что бы я тогда делал? Что бы чувствовал их брат или отец? Это серьезная проблема Я проводил целые ночи в разговорах с этими женщинами. (182-167, 1988.10.16)

Когда я жил в Хыксокдон (район Сеула), до центра города можно было доехать на поезде за 5 Джонов. Я проходил это расстояние пешком. На дорогу у меня уходило 45 минут, так как я шел очень быстро, другим же требовалось в два раза больше времени. Летом во время ходьбы моя школьная форма насквозь промокала от пота. Сэкономленные деньги я жертвовал беднякам, которым говорил так: «В своем сердце я чувствую желание дать вам тысячи или миллионы, чтобы вся страна была счастливой. Но я могy дать тебе лишь это от лица корейского народа. Я молюсь, чтобы эти деньги стали для тебя залогом счастья и удачи». (184-246, 1989.01.01)

Когда я жил в Норьянджине (район Сеула), я ходил в школу пешком, а сэкономленные 5 чонов я отдавал бедным. То же самое я делал и па обратном пути. Я ударял по стволам деревьев, которые росли по краям дороги, и приговаривал: «Оставайтесь живыми, пока я не добьюсь успеха. Растите вместе со мной». К сожалению, сейчас тех деревьев уже нет. (197-74, 1990.01.07)

Однажды, неся в школу деньги за обучение, я повстречал больного человека, который беспомощно лежал на дороге. Я отдал все, что у меня было, чтобы заплатить за его лечение. Но за учебу нужно было заплатить немедленно, и я никогда не забуду, что тогда пережил. Мне повезло, что у меня были замечательные друзья, которые помогли собрать нужную сумму. Этот и подобные случаи значительно обогатили мой жизненный опыт. (97-255, 1978.03.19)

К северу от Харбина есть место, куда я намеревался поехать по окончании учебы в Японии, чтобы работать в электрической компании. Почему? Я думал, что от рабочих я научусь русскому, китайскому и монгольскому языкам. Я планировал в будущем основать штаб-квартиру в Азии. (186-317-318, 1989.02.06)

Я старался всегда первым приходить на работу и уходить последним. Мне было не по себе, если кто-то другой приходил раньше меня. Я хотел быть лучшим, победителем. То же относится и к воле Бога. Если вы самым первым начали трудиться ради исполнения Божьей воли и продолжали свой труд на протяжении всей своей жизни, вы будете царем Небес. (99-45, 1978.08.27)

Один случай я запомнил навсегда. Это было в деловом районе Токио Гинза. Хотя на мне не было спецовки, я тянул за собой тележку среди толпы нарядно одетых прохожих. В тот момент я думал: «Посмотрим, ребята, расступитесь вы или нет». (37-37, 1970.12.22)

На причале стояла баржа судоходной компании Кавасаки, груженая каменным углем. Обычно для разгрузки ее нанимали бригаду из трех рабочих, которая трудилась три дня. Рабочий день длился до часу ночи. Наша бригада, состоявшая также из трех человек, завершила всю работу к часу ночи первого дня. (220-304, 1991.10.20)

В выходные я работал на заводе по производству удобрений в Кавасаки. Некоторые люди работали внутри емкости из-под серной кислоты, полной испарений. Их послали туда, чтобы переоборудовать систему. Невозможно было работать внутри емкости более пятнадцати минут. Вот в каких суровых условиях я работал. (15-181, 1965.10.09)

Обычно говорят, что для медитации нужно выбрать спокойное, красивое место, лучше всего — в горах. Я совершенно не согласен с этим. Я также не согласен с тем, что для учебы нужна тишина. Я выполнял учебные задания под рев двигателей и моторов мощностью в тысячу лошадиных сил. Я приучал себя добиваться отличных результатов при самых неблагоприятных обстоятельствах. (15-131, 1965.10.03)

Во времена японской оккупации я находился под постоянным наблюдением полиции. Обо всех моих поездках в Корею и обратно тут же докладывали по телефону, и у входа в порт я всегда сталкивался с агентами полиции. (34-289, 1970.09.13)

Мое имя попало в черный список, когда я был еще студентом. Во время японской оккупации меня несколько раз бросали в тюрьму. В Токио меня ежемесячно вызывали в полицейский участок, который находился неподалеку от университета Васеда (15-181, 1965.10.08)

В Японии нам выдавали пищевые купоны, и я приглашал своих друзей в ресторан, чтобы они посмотрели, сколько я могу съесть за один раз. Гуляя по улице Такаданобата, мы видели множество ресторанов у буддийского храма. Съев семь порций риса, я чувствовал, что не могу больше проглотить ни зернышка. От переедания желудок болел сильнее, чем от голода, и я чувствовал себя таким обессиленным, что не мог пошевелиться. Я всегда предпочитал ходить впроголодь. Постоянно размышляя о том, чем бы забить свой желудок, человек не в состоянии думать ни о стране, ни о Боге. Я считал, что должен любить свою страну сильнее, чем пищу. Такой была моя истинная вера. (15-183, 1965.11.02)

Возьмите за привычку есть два раза в день и делайте это в течение четырех лет. Так я жил 14 лет, пока мне не исполнилось 30. В то время не было ни дня, когда бы я не чувствовал себя голодным. Пропустить прием пищи с мыслью о том, что ты жертвуешь собой на благо мира, — великое дело. (185-111, 1989.01.03)

Я носил старую поношенную одежду, которую покупал в комиссионных магазинах. Я не помадил свои волосы, чтобы сохранить прическу, как это делали другие люди. Я не делал этого ни весной, ни летом. Идя по улице, я смотрел вниз, не поднимая взгляда выше, чем на 45 градусов. (15-181, 1961.07.17)

С какой совестью может человек, не выполнивший свой долг перед Небесами, пользоваться благами жизни? Это — убеждение всей моей жизни. Я постоянно думал об этом. Не отдав должное Богу, вы не сможете предстать перед ним. (37-35, 1970.12.22)

Несколько раз японские женщины тайком пробирались ко мне в постель, но я ни разу не согрешил с ними. (231-38, 1992.05.31)

Сдерживайте свои сексуальные желания. Половой орган не должен возбуждаться даже при виде очень красивых женщин. Научитесь владеть собой, не забывая при этом, что корпи Церкви Объединения уходят очень глубоко и что вы должны привиться к ним и стать, как я, здоровым деревом. Когда я был молод, я довольно легко переносил тюремное заключение. Я тренировал свою нервную систему, чтобы вынести жестокие пытки, которые сломили бы любого другого человека, если бы его подвергли такому допросу. (182-175, 1988.10.16)

Меня избивали до полусмерти, я истекал кровью. Меня пинали сапогами в живот. Двое держали меня, а другие двое — пинали и топтали меня. Представляете, что потом было с моим животом? Попытка сесть или встать в уборной оборачивалась для меня мучением. (17-298, 1967.02.15)

Меня обвиняли в том, что я якобы пообещал перерезать горло японскому императору. За это меня посадили в тюрьму и подвергли пыткам. Самым мучительным было, когда меня пинали в промежность остроносыми кожаными сапогами. Меня поймет лишь тот, кто хоть раз испытал эту боль. (63-219, 1972.10.14)

Однажды после 14 часового допроса с пытками я был в таком состоянии, что не мог проползти и двадцати метров. Мучаясь от боли и временами теряя сознание, я тем не менее ни разу не изменил своей вере. (33-116, 1970.08.09)

Мне было двадцать лет, когда я дал обет Богу спасти свою страну. Я знал, что, как представитель своей страны, я люблю Бога сильнее, чем японский народ — своего императора. Это давало мне уверенность в том, что в конце концов японцы проиграют. Сторона выступившая против правого дела, обречена на позорное поражение. (33-116, 1970.08.09)