Статья 4.1 нашей Конституции гласит: "Свобода вероисповедания, совести и свобода религиозной и мировоззренческой приверженности неприкосновенны".
Федеральный конституционный суд, верховный толкователь нашего политического порядка, делает из этого вывод о "свободном от государственного влияния правовом пространстве, в котором каждый может выбрать себе ту форму жизни, которая соответствует его религиозным и мировоззренческим убеждениям... Каждый имеет право затем самостоятельно и свободно, без нажима со стороны государства решать вопрос о своей религиозной приверженности и принадлежности к церкви; принадлежности, которая определяется этой приверженностью... В этом заключена свобода оставаться в стороне от церкви, равно как и свобода в любое время избавляться от членства в ней путем выхода, в силу действия государственного права."32
Барон Аксель фон Кампенхаузен, президент Монастырской палаты Ганновера, комментирует это следующим образом: "Мы, немцы, гордимся тем, что имеем Конституцию, которая прямо-таки идеально защищает религиозную свободу, а именно в вопросах, касающихся как религиозных отправлений отдельного гражданина, так и возможностей развития выбранных им церквей и религиозных общин". Затем, однако, он жалуется: "Граждане Германии, правда, шокированы злоупотреблениями, которые встречаются в практике новых религиозных общим. Сильную тревогу вызывают так называемые молодежные религии и так называемые деструктивные религиозные группы. Они соединяют религиозную практику различного происхождения с экономическими интересами. Они принесли несчастье и скорбь во многие немецкие семьи и сбили с жизненного пути некоторых молодых людей".
Конституция не обозначает границ свободы вероисповедания. Но все-таки, по общему мнению, эту свободу нельзя считать абсолютной. "Равным образом нельзя апеллировать к религиозной свободе тем, кто переходит границы, установленные общим порядком ценностей Конституции. Конституция будет защищать не любые и всякие свободные религиозные отправления, но только те, которые сформировались в ходе исторического развития у современных культурных народов на основе известных, согласованных моральных воззрений... Если мировоззренчески нейтральное государство не может и не должно более подробно определять содержание этой свободы, так как оно не имеет права оценивать веру или неверие своих граждан, то оно должно будет в любом случае воспрепятствовать злоупотреблению этой свободой."34
Такое злоупотребление налицо, когда религиозные общины способствуют преследованию народа, лишению свободы, вымогательству, обману, ростовщичеству или поощряют проституцию. Кто обвиняется за такие действия, тот не имеет шансов избежать наказания. Не оправдает и ссылка на свободу вероисповедания. Такое злоупотребление имеет место и тогда, когда доказано, что "религия" образует предлог обманным путем обеспечить себе благосостояние.
Очевидно, выступление фон Кампенхаузена с требованием проверки прежней правовой оценки35 в связи с появлением молодежных религий и так называемых деструктивных религиозных групп не возымело действия. Более чем 2000-летняя, полная страданий и перемен, история религиозной свободы учит нас, что разделение на "полезные" и "вредные" религии в высшей степени сомнительно. Не только марксисты считают любую религию социально вредной, также и некоторые религии в прошлом взаимно обвиняли друг друга в этом. И, рассматривая проблему в целом, можно утверждать, что, чем старше религиозная община, тем больше темных сторон в ее анналах. Бремя истории, с одной стороны, милость позднего "рождения", с другой. Ни возраст, ни молодость не дают гарантии качества. И "старые" были когда-то молодыми. Когда император Нерон поджег Рим, он мог свалить свое злодеяние на христиан, так как было широко распространено мнение, что христиане, назаретяне, - враги человечества.36
В этой связи заслуживает упоминания заявление ООН об устранении любой формы нетерпимости и дискриминации на основе религиозных и иных убеждений (1981).