Образ, придя во вращение, превратился в большой белый шар, излучающий свет. Глядя на него, Юн-Ён Ян автоматически начала петь, непрестанно повторяя. Она оставалась в таком состоянии до полудня, когда получила Небесный приказ, что ей непременно нужно пройти через распятие и пролить кровь искупления за Еву. Она попросила одного брата, жившего рядом с ней, распять её, обязательно пронзив ей руки и ноги гвоздями. Брат, испугавшись, побежал к Отцу за советом и помощью.
Отец послал одного известного спиритуалиста, которому удалось остановить разрушительное явление. Юн-Ён Ян освободилась от духовного воздействия, но слова и мелодия остались в её памяти, давая живое ощущение, что её голосом поёт сам Иисус. Так появилась эта песня.
В скорби Гефсиманский сад. Ниц склонился Иисус. В скорби Гефсиманский сад.
Ниц склонился Иисус. Горьких слёз кровавый поток точит камень, землю жжёт.
Учеников сон одолел, трое ближних тоже все спят. Поцеловав, Искариот
осквернил и предал его. Боже! Какой страшный день! Агнцу любви — тяжкий крест!
Всеми он оставлен в беде, все трусливо кинулись прочь. Схвачен, в цепях, силой влеком,
одинокий чистый Иисус. Пётр трусливо спрятал лицо, пятится в тень, весь дрожа.
Малодушный, вот ведь как ты за любовь е -му воздал! Совершивший столько чудес,
жизнь дававший страждущим, покоритель грозных стихий обречён, покинутый.
Вот, тяжёлый крест несёт Иисус измученный!
Вот, тяжёлый крест несёт Иисус измученный!
Обессилен, духом поник, спотыкаясь, он бредёт.
Как скотину хлещут кнутом, погоняя на убой.
Где же все вы, ученики? Разбежались все, кто куда.
Ложно клялись жизнь отдать, вместо него смерть принять!
Есть ли среди вас человек, равнодушный к мукам детей?
А Божий Сын — среди людей, но защитника ему нет.
Мгла покрыла Иерусалим, зарыдали Небеса.
Скорбный Отец! Душа Его болью жгучей воспалена.
Дети земли грешные, что же вы наделали?
Так далеки вы от Отца! Так убоги духом вы!
Посмотрите, на кресте умирает Иисус!
Посмотрите, на кресте умирает Иисус!
Что совершил, в чём согрешил Сын Небесного Отца?
Чистый, светлый, приговорён в муках жизнь свою отдать!
Невыносим для глаз Отца вид страданий тягостных был.
"Мой Бог! Мой Бог! — звал Иисус. — Для чего Ты оставил меня?”
Те двенадцать, что были с ним, ничего понять не смогли,
Глухи к словам Божьей любви, с сердцем робким предатели.
Бессмысленно в грудь себя бить, поздно, поздно каяться!
Жертвенный путь в юдоли слёз пройдя, мы вернём его.
За агнца кровь, за боль Отца — две тысячи лет страдать!
Муки и боль, слёз океан — выкуп за прощение.