Я всегда любил наблюдать, как по небу плывут облака и складываются в картины, воспринимаемые моим воображением. С тех пор как я вошел во вторую сферу духовной земли, по моему небу всегда плыли облака, легкие и прекрасные, принимающие тысячи разнообразных форм самых изумительных оттенков цветовой гаммы — то окрашиваясь в радужные тона, то становясь ослепительно белыми, то постепенно исчезая. Некоторые духи рассказывали мне, что в их землях никогда не бывает облаков, что их окружает спокойная ясная красота. Я в этом не сомневаюсь, ибо в духовных землях наши мысли и желания формируют окружающую среду. Я же люблю наблюдать за облаками, и они всегда видны в моем небе. Иногда на радость мне они приобретают спокойную жемчужную окраску и выстраиваются в форме красивых замков.

Спустя некоторое время, когда в Утренней Стране у меня появился собственный домик, я начал видеть между собой и облачными картинами некий образ, который, подобно миражу в пустыне, возникал на горизонте, отчетливый и живой, но когда я вглядывался в него, он тут же начинал таять. Передо мной представали изумительной красоты эфирные врата, выполненные из золота, похожие на вход в сказочную страну. Чистый водный поток протекал между мной и вратами, а воздушно-легкие деревья со свежей листвой, казавшиеся сказочными, склоняли свои ветви над водой. Это видение постоянно возникало перед моими глазами, а однажды, когда я особенно пристально вглядывался в него, рядом со мной незаметно появился отец. Он тронул меня за плечо и сказал:

«Франкеццо, эти врата приглашают тебя подойти ближе и полюбоваться ими. Это вход в высший круг второй сферы.

За этими вратами тебя ждет твой новый дом. Уже некоторое время назад ты мог бы поселиться там, но твоя привязанность к этому маленькому домику задержала тебя здесь. А сейчас ты можешь пойти туда и, возможно, чудеса новой земли покажутся тебе еще более привлекательными. Как ты знаешь, я обитаю в третьей сфере. Она выше твоей, но чем скорее ты приблизишься ко мне, тем чаще я смогу навещать тебя. В твоем новом доме мы сможем проводить намного больше времени вместе».

Я был так удивлен, что какое-то время не мог произнести ни слова. Мне казалось невероятным, что скоро я смогу войти в те врата. Затем, по совету отца, я с сожалением распрощался с моим маленьким домиком, ибо я очень сильно привязался к нему, и отправился в путь в новую страну, а врата сияли впереди, более уже не пропадая, как это случалось прежде.

В духовном мире нет круглых сфер как вокруг планет. Объекты на Земле не исчезают на горизонте, по мере удаления от них, и небо не сливается с землей. Небо широким шатром простирается сверху, круги же, располагающиеся выше, видятся как плато на вершинах гор. А когда мы достигаем этих гор, перед нами открывается новая страна. На горизонте ее виднеются новые горы и новые земли, расположенные еще выше, чем те, которые достигнуты вами. Выходит, что, оглянувшись, мы можем видеть прошлые этапы в виде спускающихся террас, и в самом низу — земной уровень, окружающий Землю. А далее, еще ниже, идет такая же последовательность похожих на террасы земель, которая ведет прямо в ад. Итак, круг сливается с кругом, а сфера — со сферой, с одной оговоркой: между сферами существует барьер из магнитных волн, которые отталкивают всех, кто пытается проникнуть наверх из нижних сфер прежде, чем они готовы гармонично слиться с более высокими сферами.

Во время своего путешествия к Золотым Вратам я миновал несколько кругов второй сферы. Мне хотелось задержаться там, чтобы полюбоваться большими городами и маленькими местечками, но я спешил увидеть прекрасную страну, которая стала теперь целью моих ожиданий. Ведь я знал, что в любой момент могу остановиться или вернуться, чтобы посетить эти промежуточные земли ибо дух по желанию может побывать в сферах, расположенных ниже его уровня.

Наконец, я добрался до гребня последней горной гряды, стоявшей между мной и Золотыми Вратами, и передо мной раскинулась прекраснейшая страна. Деревья приветствовали меня поклоном, повсюду росли цветы, у моих ног сверкала водами река, за которой и находились Золотые Врата. С великой радостью в сердце, я бросился в волны прекрасной реки и поплыл. Освежающая влага смыкалась у меня над головой, по мере того как я нырял и плавал. Прыгнув в воду, я не подумал снять с себя одежду, но когда вышел на противоположный берег, оказалось, что одежда моя суха. И, что еще более странно, моя серая одежда с тройным белым подбоем превратилась в сияющую белоснежную с золотым поясом и золотым же подбоем. Вокруг горловины и по запятьям шла золотая кайма, которая на ощупь казалась тончайшим муслином. Я с трудом верил своим ощущениям. С широко распахнутыми глазами и громко бьющимся сердцем я приблизился к прекрасным Вратам. Как только моя рука коснулась их, они разошлись в стороны, и я вступил на широкую дорогу, по краям которой росли деревья, цветущие кусты и растения самых изумительных оттенков. Эти последние напоминали земные цветы, но — ах! — здесь они были стократно, невыразимо прекраснее и ароматнее!

Деревья приветственно и радостно склонялись передо мной, когда я проходил между ними, цветы поворачивали в мою сторону головки, словно чувствуя, как я их люблю. Под моими ногами был мягкий зеленый дерн, а над головой — небо, чистое, ясное и красивое! Сквозь кроны деревьев просвечивал такой ласковый солнечный свет, какого я никогда не видел на Земле от земного Солнца. Впереди меня виднелись голубые и малиновые холмы, блестело озеро, посреди которого виднелись маленькие зеленые островки, поросшие деревьями с кружевной листвой. По поверхности озера плавали легкие лодки, в которых сидели счастливые духи, облаченные в сияющие одежды всех цветов радуги. Все это было очень похоже на Землю, на мою любимую Южную Родину, но также и отличалось от нее тем, что здесь не было несправедливости и греха.

Когда я шел по дороге, обрамленной цветами, ко мне подошла группа духов и тепло меня приветствовала. Среди них я узнал моих отца и мать, брата и сестру, а также многих друзей моей юности. Они держали в руках шарфы красного, белого и зеленого цветов, которыми приветственно размахивали, одновременно усыпая мой путь прекраснейшими цветами. Они распевали прекрасные песни нашей страны, и их голоса гармонично разносились по воздуху в совершенном унисоне. Меня захлестнули эмоции, мне казалось, что я не заслуживаю такого счастья.

Потом мои мысли, даже в этой яркой и праздничной атмосфере, вернулись на Землю, к той, которая была для меня всех дороже, и я подумал:

«Увы, ее нет рядом, она не может разделить со мной счастье этого часа, ведь именно ей, именно ее любви я более всего обязан».

Стоило только этой мысли возникнуть, как передо мной появился ее дух. Она была в полусне-полусознании и, временно покинув свое земное тело, находилась в объятиях духа-хранителя. На ней были одежды духовного мира, усыпанные сияющими драгоценностями, словно каплями росы. Я повернулся к ней и прижал ее к своему сердцу. От моего прикосновения ее душа проснулась, и она с улыбкой взглянула на меня. Я представил ее друзьям как свою невесту. Она все еще улыбалась нам, когда ее дух-хранитель приблизился и набросил на нее белое покрывало Он снова обнял ее и она, как уставший ребенок, уснула у него на руках, а он понес ее обратно в земное тело, которое она покинула на время, чтобы разделить со мной момент моей наивысшей радости. Ах, как тяжело мне было с ней расставаться! Трудно было смириться, что я не могу удержать ее рядом с собой, однако нить ее жизни еще не прервалась. Я знал, что, подобно всем остальным, она должна пройти до конца свой земной путь.

Когда моя любимая исчезла, все собрались вокруг меня тесным кружком. Моя мать, которую я не видел с детства, гладила меня по волосам и целовала мое лицо, как будто я все еще был маленьким ребенком, которого она покинула на Земле так давно. Я очень плохо помнил ее, отец заменил мне обоих родителей.

Затем они повели меня на прекрасную виллу, утопающую в зарослях вьющихся роз и жасмина, которые взбирались вверх по стене и обвивались вокруг стройных белых колонн, а с одной стороны спускались до земли пестрым ковром. Дом был прекрасен! Я такого не заслужил! В нем было семь просторных комнат, и каждая отражала какую-то сторону моего характера и соответствовал моим вкусам.

Моя вилла располагалась на вершине холма и выходила окнами на озеро, берег которого начинался внизу у подножия холма в нескольких сотнях ярдов от дома. В его спокойной глади отражались холмы, и лишь изредка по поверхности пробегала рябь от магнитных потоков. За озером открывалась широкая долина. Как путешественник смотрит с вершины горы на низкие холмы и темные долины, так и я рассматривал с высоты моего нового жилища панораму нижних сфер и пройденные мной круги, земную сферу и саму Землю, которая как звезда сияла вдалеке. Глядя на нее, я думал о том, что там живет моя любимая и там же находится поле моей дальнейшей деятельности. Часто-часто с тех пор я садился и вглядывался в эту одинокую звезду, и картины моей прошлой жизни проплывали передо мной на длинной волне памяти в моем дневном полусне. Все мои мысли сходились на одном предмете — на образе моей любимой, моей путеводной звезды.

***
Комната, из которой я разглядывал далекую Землю, была моей музыкальной комнатой, и в ней находилось множество различных музыкальных инструментов. Стены были украшены цветами, а окна без рам и стекол были задрапированы мягкими занавесями, не мешая проникновению легких ветерков этой прекрасной страны. Жимолость — конечно же, та самая, что услаждала мои дни в моем маленьком домике в Утренней стране — обвилась побегами вокруг моего окна. На одной из стен висел портрет моей любимой, украшенный белыми розами, которые я всегда считал ее эмблемой. Здесь же находились все мои маленькие сокровища, собранные мной в мои темные дни, когда в окружении постоянной темноты надежда казалась мне такой далекой! Комната была заполнена массами прекраснейших цветов, а мебель похожа на земную, с той лишь разницей, что здесь она была более воздушной, грациозной и красивой. Там стояла кушетка, ножки которой представляли собой четыре коленопреклоненные фигуры лесных нимф дриад. Вырезанные из белоснежного полупрозрачного мрамора, они казались белее и прозрачнее, чем алебастр. Их раскинутые руки и соединенные ладони формировали спинку и подлокотники, головы венчали короны из листьев. Их развевающиеся одежды так грациозно, так естественно облегали их фигуры, словно это были живые девушки. Покрывало на кушетке, выполненное из материала, напоминавшего лебяжий пух, имело золотистый цвет. Оно было таким мягким, что невольно манило отдохнуть на нем, что я часто и делал, при этом разглядывая прекрасный пейзаж и стараясь проникнуть взглядом дальше, чтобы увидеть далекую туманную звезду — Землю с ее усталыми пилигримами, душами-тружениками.

Следующий зал моей виллы был заполнен прекрасными картинами и статуями, великолепными экзотическими цветами. Это была скорее оранжерея, чем просто комната. Картины собраны в одном конце комнаты, а статуи и цветы составляли общее оформление такой красоты, что казались одной большой картиной. В небольшом гроте с живым фонтаном журчала вода, сверкая алмазными россыпями, и перетекала из малой чаши в более широкую, а в бормочущем шуме струй угадывалась прекрасная мелодия. Рядом с гротом висела картина, которая сразу же привлекла мое внимание, ибо в сюжете я узнал сцену из моей земной жизни. Это был пейзаж, изображавший мирный и спокойный вечер начала лета, и мы с любимой плыли на лодке по спокойным водам земной реки. Закатное солнце спускалось за деревья и по руслу реки от деревьев к нам тянулись серые сумерки. В наших сердцах царили мир и покой, и это чувство возносило наши души к небесам. Я огляделся и узнал знакомые места, счастливые для меня приятными воспоминаниями, не омраченными ничем.

Там были также портреты моих друзей и пейзажи из жизни в духовном мире. Из этого окна передо мной открывался еще один вид, отличающийся от вида из окон музыкальной комнаты. Отсюда я мог наблюдать земли, которые находились еще выше моего уровня. Сквозь дымку яркого тумана я видел там минареты, и башни — радужные, золотистые, голубые и белые. Мне нравилось разглядывать различные виды, представляющие мое прошлое, настоящее и смутное пока, скрытое от меня будущее.

В этой галерее картин было представлено все, что более всего давало радость для сердца и отдых для тела. Наши тела также нуждаются в отдыхе, как и ваши земные тела. Мы можем наслаждаться заслуженным отдыхом на кушетке из лебяжьего пуха, так же как вы радуетесь обладанию дорогой мебелью, которую приобретаете на заработанные вами на Земле деньги. Имелся еще один салон для встреч и бесед с друзьями, и, как и в более низких сферах, стол был уставлен яствами, среди которых я увидел ароматные фрукты, пирожные и другие вкусные яства, хотя они и казались менее материальными, чем на Земле. Было и игристое вино духовного мира, о котором я уже рассказывал. Еще одна комната являлась хранилищем книг, там хранилось описание моей жизни и жизни всех, кого я любил и кем восхищался. Там были книги по многим темам, но особенность заключалась в том, что книги состояли не из букв, а из картинок, которые, при внимательном рассмотрении, отражали мысли своих авторов гораздо красноречивее любых слов. Находясь в этой комнате, можно было уловить вдохновляющие мысли поэтов и литераторов, населяющих более высокие сферы. Я часто сидел там и на чистых страницах открытой передо мной книги писал стихи в честь той, которая больше всех занимала мои мысли.

Отец сказал, что покажет мне мою комнату для отдыха после того, как мы проводим друзей, и мы все вместе вышли в сад. Там, так же как и в доме, повсюду были цветы, так как я всегда их любил. Они так много мне говорили, нашептывали такие яркие фантазии, такие чистые мысли! Дом окружала терраса, а деревья сада буквально нависали над озером, особенно в одном укромном уголке, окруженном зарослями папоротников и цветущих кустов, за которыми высоким фоном высились деревья. Этот уголок находился сбоку от дома, и вскоре он стал моим любимым местом отдыха. Земля там была покрыта мягким зеленым мхом, какого не бывает на Земле, и повсюду цвели цветы. Там стояла скамья, на которой я любил сидеть и наблюдать за далекой Землей, фантазируя, где могла находиться в тот или иной момент моя любимая. Сквозь миллионы миль космического пространства мои мысли могли отыскать ее, равно как и ее мысли легко проникали ко мне, ибо магнетические узы нашей любви были нерушимы, никакая сила уже не могла разлучить нас.

Когда не осталось более ничего, чем бы я не любовался и не восхищался, друзья снова повели меня в дом, и мы сели за стол, чтобы вкусить от угощения, с такой любовью приготовленного в честь моей встречи. Ах! Какое это было счастливое застолье! Мы от души желали друг другу благополучия и счастья, а потом подняли бокалы с вином, которое не пьянило, не оставляло после себя постыдного похмелья, не портя таким образом впечатления от своего освежающего вкуса. Сколь великолепны были фрукты и все эти маленькие деликатесы, творение тех, кто меня любил! Я был поглощен счастьем, мне казалось, что все это — сон, и я боялся проснуться. Наконец все мои друзья разошлись и остались только отец, мать и я. Они проводили меня в верхние комнаты виллы, коих было три. Две предназначались для гостей, которые могли изъявить желание остаться на некоторое время у меня: они были спокойными и прекрасно меблированными. Третья комната была моей собственной, куда я мог уходить, желая отдохнуть в одиночестве, наедине со своими мыслями. Когда мы вошли, одна вещь удивила и потрясла меня более всего — кровать. Она была из снежно-белого шелковистого газа, украшенная бледно-лиловой и золотой полосой по краям. У подножия стояли две фигуры ангелов, изваянные, как и лесные нимфы, из ослепительно-белого алебастра. У меня нет слов, чтобы описать эту красоту. Ростом они были значительно выше, чем я сам или другие духи, которых я встречал: их головы и распростертые крылья почти касались потолка моей комнаты. Позы этих изумительных фигур были совершенны в своей грации. Ноги их легко касались пола, а склоненные фигуры и полураскрытые крылья создавали впечатление, что они склонились над кроватью, только что спустившись с небес.

Они представляли собой мужскую и женскую фигуры. На голове у мужчины-ангела был шлем, в правой руке он держал меч, а в левой, протянутой руке, — корону. Его фигура поражала совершенством мужской красоты и грации, его лицо с безупречными чертами — шедевр резца ваятеля — выражало одновременно силу и мягкость и имело величественный неземной вид.

Женская фигура сбоку от него была меньше ростом и изящнее во всех отношениях. Ее лицо было отмечено мягкой и женственной, нежной и чистой красотой. Хотя и исполненные в мраморе, ее большие глаза излучали мягкий взгляд, а длинные пряди волос закрывали лицо и плечи. В одной руке она держала семиструнную арфу, а другую руку положила на плечо ангела-мужчины, словно черпая от него силы. Ее прелестная головка, украшенная венком из чистых белых лилий, слегка склонилась вниз.

На лице женщины-ангела было выражение совершеннейшей доброты и такой материнской нежности, какая под стать только самой Святой Деве. Поза и экспрессия обеих фигур являли собой высшее воплощение ангельской красоты, и я несколько мгновений безмолвно смотрел на них, ожидая, что в любую минуту они растворятся в воздухе и исчезнут.

Наконец, я повернулся к отцу и спросил его, как такая красота оказалась в моей комнате, и почему эти фигуры представлены с крыльями, ибо мне рассказывали, что у ангелов вовсе нет крыльев, растущих прямо из тела.

«Сын мой, — ответил он мне, — эти прекрасные фигуры — подарок тебе от меня и от твоей матери. Нам будет приятно видеть, как ты отдыхаешь в тени их крыльев, которые в материальном исполнении символизируют нашу неизменную защиту, которой мы всегда старались тебя окружать. Эти ангелы имеют крылья в знак их принадлежности к ангельским сферам. Но приглядись к ним внимательнее, и ты обнаружишь, что крылья — это часть драпировки, прикрывающей их формы, она не слита с телами. Крылья не растут непосредственно из тела, подобно тому, как это изображают земные художники. Более того, крылья являются выражением мощи ангелов, символизируют их возможность воспарить и вознестись на могучих ветрилах в Небеса. Сияющий шлем и меч — символы войны; причем, шлем — это война интеллекта против ошибок, тьмы, гнета; а меч символизирует славу добродетели и самореализации.

Арфа в руке женщины говорит о том, что она — ангел из музыкальной сферы. Корона из лилий символизирует чистоту и любовь. Ее рука, покоящаяся на плече мужчины, показывает, что она черпает силу и энергию от него, его более выраженной природной силы. А ее поза и взгляд, когда она склоняется над твоей постелью, выражает нежную любовь и защиту женского материнского начала. Она ниже ростом, чем мужчина, так как у тебя мужское начало преобладает над женским. Ангелы некоторых мужчин представлены равными по размерам и объему фигуры, поскольку их женское и мужское начало равны и сбалансированы, но не у тебя. Вот почему здесь они представлены, как женщина, ищущая поддержки у мужчины.

Ангел-мужчина — это мощь и защита. Ангел-женщина — чистота и любовь. Вместе они демонстрируют вечную дуальность природы души, следовательно, один без другого они утрачивают полноту и завершенность. Символически они представляют собой близнецов ангелов-хранителей твоей души, а их крылья в духовном смысле распростерты над тобой в знак защиты».

***
Признаться ли вам, что даже в этом прекрасном доме я чувствовал себя иногда одиноким? У меня был дом, заслуженный моими собственными трудами, но мне не с кем было разделить его, а ведь для меня всегда было двойной радостью, если рядом со мной находился кто-нибудь, кто мог бы насладиться всем этим вместе со мной. Та, о ком я больше всего вздыхал, была еще на Земле, и я знал, что, увы! пройдет немало лет, прежде, чем она соединится со мной. Верный Друг жил в собственном доме в круге более высокой сферы, а Хассейн был гораздо выше нас обоих. Конечно, я встречался с ними время от времени, так же как и с моими милыми родителями, но рядом со мной не было доброго товарища. Никто не ждал меня, когда я возвращался домой, и, наоборот, мне некого было ждать, когда я оставался дома один. Часто бывая на Земле — и часто в обществе моей любимой, — я обнаружил, что с того времени, как моя позиция стала более высокой, я не мог уже оставаться с ней столько, сколько мне бы хотелось. Мне было плохо, словно я находился в тумане или угольной шахте, и потому приходилось возвращаться, чтобы восстановить свое состояние.

Обычно я сидел в одной из моих прекрасных комнат и вздыхал про себя: «Ах! Вот если бы у меня появился собеседник, родственная душа, с кем можно было бы поделиться роящимися в моей голове мыслями!» Понятно, с каким удовольствием и счастьем я встретил приход Верного Друга и услышал то, что он имел мне сообщить.

«Я пришел, — сказал он, — от имени друга, который недавно появился в круге этой сферы. Но он еще не заслужил собственного дома, поэтому желал бы поселиться с кем-нибудь, более заслуженным, чем он сам. У него здесь нет родственников, и я подумал, что ты не будешь против, если он станет твоим компаньоном».

«Я с радостью разделю свой дом с твоим другом».

Верный Друг рассмеялся:

«Его можно назвать также и твоим другом, ибо ты с ним знаком. Это Бенедетто».

«Бенедетто! — воскликнул я с удивлением и радостью. — Тогда я рад вдвойне! Скорее приведи его сюда!»

«Он уже здесь, ждет перед твоей дверью. Он не захотел войти вместе со мной, ибо желал прежде узнать, будешь ли ты действительно рад его приходу».

«Пусть не сомневается в этом, — сказал я. — Идем и встретим его тот час же».

Мы подошли к двери, и он стоял там. Он очень сильно изменился с тех пор, как я видел его в последний раз в том ужасном городе нижней сферы. Тогда он был таким грустным, подавленным, затравленным, теперь же он сиял, его одежды, подобно моим, светились белизной. Его лицо, хотя и по-прежнему грустное, приобрело выражение умиротворенности. Он взглянул на меня, и в его глазах я прочел надежду. Я схватил его за руку, и мы обнялись, как это в обычае на моей южной родине при встрече людей, которые уважают и любят друг друга. Наша встреча была несказанно радостной, ведь мы оба грешили и оба жестоко страдали, а это значит, что нам отныне суждено стать настоящими братьями.

Мой дом не был более одинок, так как, когда один из нас возвращался после завершения своих трудов, другой с радостью встречал его, чтобы разделить с ним радости и заботы, а также обсудить успехи и неудачи.