Заговорщики вновь попадают впросак

Верный Друг предложил мне посетить еще один город в этой странной земле, чтобы встретиться с человеком, судьбу которого мог разделить и я, если бы меня не поддерживали любовь и верность. Истории нашей земной жизни имели мало сходства, но были в них некоторые похожие моменты. Наши характеры также были похожи, и на этом основании, то есть, зная характер этого человека и его историю, я мог извлечь для себя полезный урок, а в будущем помочь и ему самому.

«Прошло более десяти лет, — сказал Верный Друг, — с тех пор как этот человек закончил земную жизнь, но лишь недавно в нем возникло желание измениться в лучшую сторону. Я нашел его здесь во время моего прошлого визита. Мне удалось немного помочь ему, я даже уговорил его стать членом нашего Братства, а теперь мне сообщили, что скоро он покидает эту сферу, чтобы подняться на уровень выше».

Я согласился сопровождать Верного Друга, и вскоре, после очень быстрого полета, мы оказались над широкой лагуной, в темных объятьях которой плыл громадный город. Его башни и дворцы возвышались над поверхностью волн, отражаясь в зеркале воды, похожей на полированный черный мрамор, прорезанный красными жилками, напоминающими кровеносные сосуды. Над головой нависала все та же мрачная облачность, кое-где подсвеченная пятнами стального серого света, а в атмосфере плавал огненный красный туман, подобный тому, который я видел в предыдущем городе. Внешний облик этого города напоминал мне Венецию, но в варианте нижних сфер. Когда я упомянул об этом, Верный Друг ответил:

«Это действительно так, и ты встретишь здесь многих знаменитостей, чьи имена вписаны кровью в анналы истории».

Оказавшись в городе, мы стали бродить по главным улицам и площадям, чтобы дать мне возможность оглядеться.

Да, вот они, скрытые стороны прекрасных мест, прославленных кистью живописца и деяниями тех, кто создал себе собственные ниши в Храме Истории. Полноводные каналы казались кровавыми потоками, вытекающими из гигантской бойни. Они колыхались, омывая мраморные ступени дворцов и оставляя на них густые зловонные пятна. Мне показалось, что даже камни зданий и мостовой сочатся кровью. Густой воздух был пропитан красным туманом. В глубине красных вод я заметил тени скелетов, коих были тысячи. Все они либо приняли смерть от руки наемного убийцы, либо были умерщвлены узаконенным способом и дланью слепой Фемиды, а тела их погребены в глубинах темных вод. В подземных тюрьмах, коими изобиловал этот город, я увидел множество духов, сбившихся в кучу, словно затравленные животные в клетке. Их глаза сверкали тигриной яростью и жестокостью. Мстительная злоба посаженных на цепь человеческих тиранов угадывалась во всех этих скорченных призрачных фигурах. Их можно было сдержать лишь таким способом, ибо на свободе они гораздо опаснее, чем дикие звери. Городские правители и их помощники, спесивые господа и их пестрая свита, солдаты, моряки, рабы, купцы и священники, обычные горожане и рыбаки, мужчины и женщины всех рангов и всех времен — все они сновали в разных направлениях и почти все выглядели равно безобразными и отталкивающими. Наблюдая за их передвижением, я увидел, что из щелей мостовой снизу тянутся призрачные руки скелетов, пытающихся схватить и увлечь вниз прохожих, чтобы те разделили их жалкую участь. На многих лицах было затравленное и озабоченное выражение.

Вдали в водах лагуны плавали призрачные галеры с рабами, прикованными к веслам. Однако среди них не было беспомощных жертв политических интриг или личной мести. Эти существа были духами надсмотрщиков над рабами, искусных заговорщиков, интриги которых послужили причиной смерти многих людей. Дальше в море я заметил большие корабли, а совсем близко, в разрушенной гавани стояли на якоре призрачные суда пиратов Адриатики, на которых суетились пиратские команды, главными удовольствиями которых были грабеж, насилие и война. И теперь они проводили время в постоянных стычках между собой и совершали набеги на группы себе подобных духов. Гондолы-призраки скользили по городским каналам-улицам, а расположившиеся в них духи, как и при земной жизни, занимались делами или развлекались. Короче говоря, в этой Венеции, как и в других посещенных мной городах, существовала своя жизнь, такая же, как на Земле, с той лишь разницей, что в этом месте не было доброты и чистоты, не было истины, не было великих патриотов и щедрых и приветливых горожан. Остались только зло, привычка набрасываться друг на друга, месть и непримиримость по отношению к своим преступным сотоварищам.

На одном из малых мостов мы заметили сидящего на парапете мужчину. Он был одет как член Братства Надежды, то есть в темно-серый плащ, подобный тому, который был на мне на ранних стадиях моих странствий. Его руки были сложены на груди, а лицо полностью закрыто капюшоном, и мы не могли разглядеть его черты. Но я тотчас же узнал его и понял, что мы пришли сюда ради него. Я узнал в нем знаменитого венецианского художника, с которым был знаком в дни моей юности, правда, не очень близко. Мы давно не встречались, и я только теперь, когда мы встретились с ним на мосту, в этом адском городе, узнал, что он закончил свою земную жизнь. Признаюсь, эта встреча сильно потрясла меня. Мне живо вспомнились дни, когда я прилежно изучал искусство и, кажется, подавал в этой области большие надежды. Встретив его, я подумал, какой же была его жизнь, если он оказался здесь? Он не заметил нас, и Верный Друг предложил мне отойти пока в сторону, чтобы он мог поведать мне историю этого человека, после чего мы вместе подойдем к нему и побеседуем. Этот человек в свое время очень быстро достиг вершины славы, и его картины пользовались большим спросом. Я буду называть его духовным именем Бенедетто, поскольку его земное имя лучше вообще забыть. Италия — бедная страна, и богатыми покровителями Бенедетто были англичане и американцы, которые часто приезжали в Венецию. И вот в доме одного из них Бенедетто встретился с женщиной, которой суждено было сыграть в его жизни роковую роль. Он был молод, красив, талантлив, хорошо образован, происходил из благородной, хотя и небогатой, семьи и, естественно, был вхож во все лучшие дома Венеции. Бенедетто безумно и страстно влюбился в даму из высшего света. В своих глупых романтичных юношеских мечтах он представлял, что она удовлетворится ролью его жены, жены нищего художника, который не имеет ничего, кроме ясного ума и растущей популярности. Когда они впервые встретились, даме не было еще 20 лет, она была изумительно красива, совершенна как лицом, так и телом, одарена всевозможными чарами, устоять перед которыми не мог ни один мужчина. Она всячески поощряла ухаживания Бенедетто, и бедный юноша вообразил, что ее любовь к нему так же искренна, как и его любовь к ней. Но она, несмотря на все свое страстное желание нравиться и вызывать восхищение, была холодна, расчетлива, амбициозна и практична. Она была не способна понять, а тем более вернуть любовь, которую внушала людям, подобным Бенедетто, которые воспринимают такие чувства, как любовь и ненависть, только в их крайнем проявлении. Она была польщена его вниманием, очарована его необыкновенной преданностью и гордилась тем, что ей удалось покорить сердце такого талантливого красавца, но ей и в голову не приходило жертвовать ради него чем бы то ни было. И даже когда она было особенно нежна с ним, все ее устремления были направлены на то, чтобы благополучно выйти замуж за пожилого благородного венецианца. В нем ее привлекало богатство и положение, хотя она презирала его как человека.

Мечты Бенедетто закончились внезапно и скоро. Он бросил к ногам этой женщины свое сердце и все свое будущее, наполнил ее уши словами любви и преданности, которыми была полна его душа. «А что она?»

«Она приняла его объяснения очень прохладно, и посоветовала ему не валять дурака. А потом объяснила, что не мыслит своей жизни без богатства и положения в обществе. Наконец, она велела ему уйти, совершенно безразличная к его мукам, ибо тогда он чуть не сошел с ума от горя. Он покинул Венецию и прибыл в Париж, где окунулся в океан сомнительных удовольствий, которые мог предложить тогда этот веселый город, пытаясь утопить в нем воспоминания о своей несчастной любви. Они не виделись несколько лет, но потом судьба снова привела Бенедетто в Венецию. Ему уже казалось, что он окончательно излечился от своей недостойной, как он внушал себе, страсти. К тому времени он стал знаменитым художником и уже сам диктовал цены на свои картины. Он узнал, что дама вышла замуж за маркиза и считалась в свете королевой красоты и законодательницей моды. Ее окружали толпы обожателей, которых она не всегда считала нужным представлять своему мужу. Бенедетто дал себе зарок общаться с дамой с холодным безразличием в случае, если они встретятся. Но она решила иначе. Однажды поработив, она никогда не возвращала свободу. Ни один любивший ее не дерзал сбросить оковы ее власти, пока она сама не изгоняла его. Итак, эта дама снова начала атаковать Бенедетто и, увы! его сердце тот же час раскрылось перед ней, когда она сказала, что сожалеет о своем прошлом решении. Бенедетто стал ее тайным любовником, и некоторое время жил опьяненный своим счастьем. Но это продлилось недолго. Даме быстро надоедали поклонники, ей нравилось завоевывать новых рабов. Ей хотелось острых ощущений, а Бенедетто со своей ревностью и вечной преданностью скоро ей надоел, его присутствие утомляло ее. Более того, появился новый обожатель, тоже молодой, богатый, красивый, и маркиза предпочла его, прямо заявив об этом Бенедетто и прогнав его во второй раз. Его страстные упреки, его безумные протесты, его отчаянный гнев — все это крайне раздражало даму. Она начала относиться к нему холодно и дерзко, а он от этого возбуждался еще больше. Он грозил, умолял, обещал застрелиться, если уличит ее в измене, и, наконец, после бурной сцены они расстались, и Бенедетто отправился домой. Явившись на следующий день, он узнал от ее слуги, что маркиза не принимает. Дерзость послания и бессердечие маркизы, горький стыд из-за того, что он потерпел поражение во второй раз, жгучее чувство унижения, оттого что его выбрасывают как старую перчатку, — все это переполнило чашу его терпения. Он вернулся в студию и выстрелил себе в голову из ружья.

Очнувшись уже в духовном облике, он, к своему величайшему ужасу, обнаружил, что оказался в могиле, узником в собственном гробу. Он разрушил свое материальное тело, но не смог освободить от него свой дух. Для этого нужно было, чтобы сначала истлело тело. Мерзостные остатки гниющего тела все еще удерживали в себе дух, связь между ними так и не прервалась.

О, какая ужасная участь! Мог ли кто-либо подумать, что горькие страдания и недовольство жизнью вкупе с необдуманным желанием освободиться от нее во что бы то ни стало смогут погрузить душу в такую пучину? Если бы живущие на Земле действительно были милосердны к самоубийцам, они сожгли бы тело, а не предавали бы его земле, чтобы душа после распада материальных частиц как можно скорее освободилась из своей тюрьмы. Душа самоубийцы не готова покинуть тело. Она как незрелый плод: он не падает сам по себе с дерева, которое его питает. Даже от сильного удара связь не нарушится, ибо прежде должна истощиться связующая их нить.

Время от времени Бенедетто терял сознание, забывая в такие моменты о своем ужасном положении. Из благостного забытья он пробуждался, обнаруживая, что с каждым разом его земное тело, постепенно распадаясь на мелкие частицы, все более утрачивает связь с духом. Но во время этого процесса ему пришлось сильно страдать, ибо каждой клеточкой он ощущал муки этого постепенного распада. Возможно, мгновенное разрушение земной оболочки несравненно сильнее и болезненнее потрясло бы его дух, но, по крайней мере, он избежал бы медленной пытки длительного физического разложения. Наконец материальное тело перестало удерживать внутри себя дух, и он поднялся из могилы, но все еще никак не мог отойти от нее, привязанный к ней невидимыми нитями, хотя и не был уже узником плоти. Наконец и эта связь разорвалась, и он получил возможность свободно передвигаться по земной тверди. Сначала его способности видеть, слышать и ощущать были очень слабы, но постепенно они раскрылись во всей полноте, и он смог понять, где находится. Вместе с этими способностями вернулись страсти и желания, которые терзали его в земной жизни. Он тут же понял, каким образом можно их удовлетворить. И снова, как и в своей прошлой жизни, он начал искать забвения в чувственных удовольствиях. Но все было напрасно. Память продолжала мучить его воспоминаниями о прошлом. В его душе родилась неукротимая жажда отомстить, заставить ее страдать, как страдал он сам, и эти мысли в конце концов привели его к ней. Он обнаружил ее, как и в прежние времена, в окружении веселых поклонников. Став старше, она не изменилась, была такой же бессердечной и совершенно равнодушной к его судьбе. Его охватывала ярость при мысли о тех страданиях, которые он перенес ради своей любви к ней, к этой женщине. Наконец, он загорелся одним желанием: каким угодно образом разрушить ее общественное положение, лишить ее всего, что она ценила более, нежели любовь, честь или даже саму жизнь тех, кто становился ее жертвами

Ему это удалось, ибо духи обладают такой властью, о которой смертные не могут и мечтать. Он наблюдал за ее постепенным падением. Он радовался, когда она лишилась сначала богатства, потом чести, утратив маску, которую с таким успехом носила. И все увидели ее в истинном облике — как бесчестную искусительницу, которая манипулировала человеческими душами с азартом игрока, не считая числа разбитых ею сердец, погубленных жизней, не заботясь ни о чести мужа, ни о собственной репутации. Ее беспокоило лишь одно: как бы скрыть от общества свои интриги и накопить еще больше богатства и власти, как бы поработить еще больше новых жертв.

Даже в своем жалком положении, в темноте и мучениях, Бенедетто ликовал от мысли, что именно с его помощью совершилось ее падение, именно его руки сорвали с нее маску, развенчали ореол ее красоты и величия. Она же удивлялась, как могло произойти, что все события, слившись в один поток, понесли ее в одну сторону — к губительному концу. Как же так случилось, что ее самые хитроумные планы раскрылись, а самые потаенные секреты стали общим достоянием. Она начала бояться наступления каждого нового дня. Ей казалось, что некий незримый противник, от которого она никак не могла ускользнуть, прилагал все усилия, чтобы сокрушить ее. Она помнила Бенедетто и его последние угрозы, когда он сказал, что, если она доведет его до отчаяния, он нарочно отправится в ад и собственными руками увлечет ее вслед за собой. Она думала тогда, что он хочет убить ее, но потом услышала, что он застрелился и умер. Она вздохнула свободнее и вскоре забыла о нем, вспоминая его крайне редко, да и тогда лишь в связи с каким-нибудь событием. Но вот теперь она постоянно думала о нем, не в силах отделаться от навязчивой мысли, дрожа от ужаса, что он поднялся из могилы, чтобы преследовать ее.

А дух Бенедетто неотвязно был рядом с ней. Он нашептывал ей в уши, что наконец-то настал час расплаты. Он шептал ей о прошлом, о любви, которая была сначала так сладка, а потом превратилась в ядовитую горькую ненависть, сжигающую его адским огнем. Он шептал ей, что языки адского пламени опалят и ее душу, доведут ее до такого же невыносимого отчаяния, какое испытывал он.

Ее ум чувствовал его присутствие, хотя ее глаза не видели ничего. Напрасно она старалась постоянно быть в окружении людей, напрасно смешивалась с толпой в попытках избавиться от него: он был с ней повсюду. День за днем преследование было все более явным, все более ощутимым, и от него не было избавления.

Наконец однажды в вечерних сумерках она увидела его: его безумный и грозный взгляд, его страшную обжигающую ненависть, которая читалась в каждой черте лица, в каждом жесте и движении. Ее ужас был так велик, что нервы не выдержали, и она замертво упала на пол. И вот тогда Бенедетто понял, что добился своего, убил ее. Но с этих пор печать Каина навсегда отметила его чело.

Он ужаснулся тому, что натворил, презирая себя самого и свои поступки. Да, он имел намерение убить ее, а потом, когда дух оставит тело, увлечь ее за собой в ад и там терзать и мучить вечно, чтобы она ни по эту, ни по ту сторону жизни никогда не знала покоя. Но теперь он страшился самого себя и того, что содеял, ибо не все хорошее умерло в этом человеке, а ужас, который убил маркизу, высветил истинную природу его мстительных чувств. Он покинул земную твердь и направился вниз, на самое дно, в этот адский город, достойное место обитания для таких как он.

«Здесь я его и нашел, — сказал Верный Друг. — Мне удалось помочь ему, уже раскаявшемуся, я показал ему, как можно исправить причиненное им зло. Теперь он ждет прихода женщины, которую любил и ненавидел, чтобы попросить у нее прощения и самому окончательно простить ее. Она тоже находится в этой сфере, поскольку жизнь ее была далеко не безгрешной. Именно в этой части города, в его земном образе, развертывалась история их земной любви, и именно здесь они должны встретиться снова. Вот почему он ждет ее на этом мосту, где когда-то они часто встречались».

«А скоро ли она придет к нему?»

«Да, очень скоро, и тогда срок пребывания его в этой сфере подойдет к концу, и он сможет подняться на уровень выше, где его мятежный дух получит возможность передохнуть, прежде чем начать долгий и трудный путь дальнейшего восхождения».

«А она тоже уйдет вместе с ним?»

«О, нет! Нет! Она также будет постепенно подниматься, но их пути разойдутся навсегда. Их никогда не связывало настоящее чувство, были только страсть, гордость и раненое самолюбие. Они расстанутся, чтобы никогда больше не встретиться».

Мы подошли к Бенедетто, и, когда я слегка тронул его за плечо, он заметно вздрогнул, повернулся, но не сразу узнал меня. Я напомнил ему, где мы встречались, и добавил, что буду рад возобновить наше знакомство в высоких сферах, где, я надеюсь, мы скоро встретимся. Я коротко рассказал ему, что тоже грешил и страдал, а потом начал прокладывать путь к свету. Кажется, он обрадовался, так как на прощание крепко сжал мою руку. Мы пошли дальше, оставив его на мосту в ожидании последнего разговора с той, которая, некогда очень дорогая для него, осталась лишь горьким воспоминанием.

***
Выйдя из Венеции, мы направились в равнинную местность, в которой я узнал духовное отражение Ломбардии. Мое внимание привлек звук голоса, взывавшего о помощи. Свернув с дороги вправо, я увидел пару духов, беспомощно лежавших на земле, один из них отчаянными жестами подзывал меня к себе. Решив, что они нуждаются в моей помощи, я отстал от компаньона и пошел посмотреть, что случилось. Дух протягивал ко мне руку и бормотал что-то о том, что я должен помочь ему встать на ноги. Я наклонился, чтобы поднять его, и тут, к своему удивлению, почувствовал, что он ухватился руками за мои ноги и пытается вонзить зубы в мою руку. В это же время другой дух подпрыгнул и, как волк, вцепился мне в горло.

С некоторым усилием и, должен признаться, немалой долей гнева я стряхнул их с себя и, уже пятясь, споткнулся. Обернувшись, я увидел, что позади меня внезапно раскрылся провал, и если бы я сделал еще хоть шаг назад, то обязательно упал бы в него.

И тут я вспомнил предупреждение о том, что, давая волю гневу, я рискую опуститься на уровень этих существ. Я пожалел о том, что не смог сдержаться, и решил впредь вести себя сдержанно и холодно. Я снова повернулся к двум темным духам и увидел, что один из них, притворявшийся раненым, подползает ко мне, а второй сжался в комок, как это делает зверь, готовящийся совершить прыжок. Я внимательнее вгляделся в эту пару и узнал их: один был тот самый, с обгоревшей рукой, а его приятель недавно пытался передать мне фальшивое послание. Я пристально смотрел на них, вкладывая в свой взгляд всю энергию, с желанием оттолкнуть их. Они, заколебавшись, остановились и, наконец, откатились, рыча и по-волчьи скаля зубы. Они уже не могли подойти ко мне. Оставив их, я нагнал Верного Друга и поведал ему историю моих злоключений.

Он рассмеялся и сказал:

«Я мог бы открыть тебе, кто они, Франкеццо, но решил, что тебе неплохо было бы узнать это самому и еще раз убедиться, каким ценным орудием защиты является сила и решительность твоего характера. Ты от природы обладаешь сильной волей, и, коль скоро ты не используешь ее во вред другим, она становится очень ценным достоянием. Работая в духовном мире, ты убедишься, и не раз, что с помощью этого средства ты можешь управлять не только живыми существами, но и любыми предметами. Я подумал, что эти создания еще не раз возникнут на твоем пути, и поэтому ты должен научиться управлять ими. Они могут действовать робко или, наоборот, нагло и смело, но, пока ты будешь работать неподалеку от земной поверхности, остерегайся их, ибо они воспользуются любым благоприятным моментом, чтобы нарушить твои планы».