Моя встреча с президентом Ким Ир Сеном

 

Я приехал в Северную Корею не потому, что хотел повидать свою родину или побывать на горе Кымгансан. Мне необходимо было встретиться с президентом Ким Ир Сеном и серьезно поговорить о будущем нашей родины. Однако даже на шестой день моего визита никто и словом не обмолвился о том, состоится наша встреча или нет. И все же после того, как мы побывали на моей родине и наш вертолет приземлился в пхеньянском аэропорту Сунан, меня неожиданно встретил вице-премьер Ким Даль Хён.

«Великий вождь Ким Ир Сен примет вас завтра, — сказал он мне. — Встреча будет проходить в президентской резиденции в Хыннаме, поэтому вам нужно тотчас же особым рейсом вылететь в Хыннам».

Я подумал: «Говорят, что у президента есть множество резиденций. Почему же он выбрал именно Хыннам?»

По пути я заметил большую вывеску фабрики азотных удобрений Хыннам, где я был приговорен к каторжному труду. Я тут же вспомнил свою жизнь в тюрьме и всю дорогу сидел, обуреваемый смешанными чувствами. Мы заночевали в гостинице, и на следующий день я отправился на встречу с президентом.

Подходя к резиденции, я увидел у входа президента Кима, который вышел встречать меня, и мы тут же обнялись. Я был антикоммунистом, а он — главой коммунистической партии, но в рамках нашей встречи не имели значения никакие идеологии и философии. Мы были словно братья, которые увиделись впервые после долгой разлуки. Такова сила крови, сила принадлежности к одному народу...

Сразу же после приветствия я сказал ему:

— Господин президент, благодаря вашей сердечности и предупредительности я смог встретиться со своей семьей. Однако из-за границы, пролегшей между Севером и Югом, 10 миллионов корейцев оказались разлучены со своими семьями, и у них нет даже возможности узнать, живы ли их родные на другой стороне полуострова. Я хотел бы попросить вас дать им шанс встретиться друг с другом.

Я вкратце рассказал ему о том, как прошла моя поездка на родину, и попытался воззвать к его любви к корейскому народу. Мы говорили с ним на одном диалекте, так что нам было легко понимать друг друга.

Президент Ким ответил:

— Я разделяю ваши чувства, поэтому давайте со следующего года создадим движение за то, чтобы соотечественники с Севера и Юга могли встретиться друг с другом.

Он принял мое предложение так же естественно, как естественно таяние снегов по весне.

Поговорив о моей поездке в Чонджу, я стал излагать ему свои взгляды на проблему ядерного вооружения. Я деликатно предложил, чтобы Северная Корея приняла Декларацию о создании безъядерной зоны на Корейском полуострове и подписала соглашение о гарантиях совместно с Международным агентством по атомной энергии.

И президент Ким искренне ответил:

— Вы только подумайте — кого я собираюсь убивать своим ядерным оружием? Собственный народ? Я похож на человека, который на это способен? Я согласен с тем, что ядерная энергия должна быть использована исключительно в мирных целях. Я внимательно выслушал все ваши соображения, и уверен, что все будет хорошо.

В те времена отношения между Северной и Южной Кореей были весьма натянутыми из-за инспекций на ядерных объектах Северной Кореи, поэтому я выдвинул свое предложение без особых ожиданий. Однако все присутствующие были удивлены тем, как позитивно откликнулся на него президент Ким. На этом наша встреча плавно перетекла в обеденный зал, где нас ждал ранний обед.

— Вы когда-нибудь пробовали лапшу из замороженной картошки? Я очень часто питался ею, когда был в партизанском отряде на горе Пэктусан. Угощайтесь!

— Конечно, я пробовал ее, и не раз! — ответил я с радостью. — Мы часто готовили это блюдо у меня на родине.

— Скорее всего, у вас на родине такая лапша считалась деликатесом, — продолжал он. — Я же ел ее для того, чтобы выжить. Японская полиция, пытаясь нас поймать, обшаривала снизу доверху всю гору Пэктусан, и у нас не было возможности чинно усесться и поесть. Чем еще питаться на вершине горы, если не картошкой?

Вот мы и варили эту картошку — а если вдруг замечали японцев, быстро закапывали ее прямо в землю и разбегались кто куда. Было так холодно, что к нашему возвращению картошка успевала вмерзнуть в землю. И нам приходилось выкапывать ее, размораживать и перемалывать в муку, чтобы затем сделать лапшу.

— Господин президент, — сказал я, — вы — настоящий эксперт по картофельной лапше!

— Да уж, это точно! Очень вкусно добавлять ее в бобовый суп, а еще вкуснее варить в кунжутном супе. Это блюдо легко усваивается, и к тому же картошка, склеиваясь в желудке, вызывает чувство сытости.

И еще, президент Мун[23], — продолжал он, — можно сделать по примеру жителей провинции Хамгён: взять кимчхи из листков горчицы и вот так положить на лапшу. Вы только попробуйте!

Я последовал его совету и съел свою порцию картофельной лапши, положив сверху кимчхи из горчичных листков. Вкус и аромат картофельной лапши идеально сочетался с острым ким­чхи и был с радостью принят моим желудком.

— В мире так много деликатесов, — сказал президент Ким, — только меня они не интересуют. Нет ничего лучше картофельных пирожков, кукурузы и сладкого картофеля, которые я ел у себя на родине.

— У нас с вами даже пристрастия в еде одинаковые! — заметил я. — Хорошо, когда земляки могут вот так встретиться и поговорить.

— Как прошло ваше свидание с родиной? — спросил он.

— Это было так волнующе! — ответил я. — Дом, в котором я жил, все еще на месте, и я немного посидел в гостиной, чтобы вспомнить о прошлом. Мне показалось, что я вот-вот услышу голос моей старенькой мамы, зовущей меня, и сердце так защемило...

— Понимаю, — ответил он. — Это говорит о том, что нам нужно немедленно объединить нашу страну. Кстати, я слышал, что в юности вы были очень озорным и непослушным. Вы там, часом, не бегали вчера вокруг дома, не резвились ли?

Все, кто был за столом, после этих слов дружно рассмеялись.

— Я хотел забраться на дерево, а потом пойти порыбачить, но мне сказали, что вы ждете меня, поэтому я не стал задерживаться и прибыл сюда. И я надеюсь, что вы еще как-нибудь пригласите меня!

— Ну конечно же, приглашу! Президент Мун, вам нравится охота? Мне — очень! Если бы вам довелось поохотиться на медведя на горе Пэктусан, вы бы получили такое удовольствие! Медведи, хоть они и большие и выглядят этакими увальнями, на самом деле очень проворны.

Однажды я встретился с медведем нос к носу, — продолжил он свой рассказ. — Михайло глядел на меня и стоял столбом, не шевелясь. Вы же знаете, что было бы, пустись я наутек? И что мне оставалось делать? Ну, я тоже встал столбом и уставился на него в ответ. Прошел час, два, три... Медведь все стоял и таращился на меня. Кстати, вы знаете, как холодно бывает на горе Пэктусан? Я боялся, что закоченею до смерти, пока медведь не соизволит сожрать меня.

— И что же было дальше?

— Что-что... Президент Мун, вы кого здесь видите — медведя или меня?

Я громко расхохотался, и президент Ким тут же выступил с предложением.

— Президент Мун, — сказал он, — в следующий раз, когда вы приедете сюда, давайте съездим поохотиться на Пэктусан!

И я тут же выдвинул ответное приглашение:

— Вы же любите рыбалку, правда? На острове Кодиак на Аляске можно поймать палтуса величиной с медведя. Давайте как-нибудь порыбачим там вместе!

— Палтус величиной с медведя? Определенно, мне нужно побывать там!

Таким образом мы с ним быстро нашли общий язык, беседуя о любимой охоте и рыбалке. В какой-то момент мы оба почувствовали, что нам многое нужно сказать друг другу, и стали общаться, как старые друзья, которые давно не виделись. Наш хохот то и дело разлетался по всей обеденной зале.

Еще мы с ним вспомнили гору Кымгансан.

— Я побывал и там, — сказал я. — Какая же это красивая гора! Было бы хорошо благоустроить это место, чтобы туда могли приезжать на экскурсии наши туристы.

— Гора Кымгансан станет общим достоянием нашей объединенной родины, — сказал президент Ким. — И я принял меры, чтобы доступ к ней имел далеко не каждый, ведь если на этом месте что-нибудь сделать не так, гора погибнет. Вы хорошо разбираетесь в международных отношениях, и я могу довериться такому человеку, как вы, поручив вам развитие этой территории.

Более того, президент Ким предложил мне заняться этим проектом вместе с ним.

— Господин президент, — сказал я, — вы старше меня, поэтому вы для меня как старший брат.

И он ответил:

— Президент Мун, давайте с этих пор относиться друг к другу как старший и младший братья! — и крепко пожал мою руку.

И так, держась за руки, мы прошли с ним вниз по коридору и сфотографировались вместе на память. Затем я покинул резиденцию.

Спустя какое-то время после отъезда я узнал, что президент Ким сказал своему сыну, Ким Чен Иру: «Президент Мун — великий человек. В своей жизни я встречал многих людей, но ни один не может сравниться с ним. У него широкие взгляды, и он очень добрый и сердечный человек. Я почувствовал, что мы с ним очень близки. Мне было приятно с ним общаться, и я был бы не против, если бы он задержался у нас подольше. Хотелось бы повидать его снова. Когда я умру, пожалуйста, всегда советуйся с президентом Муном по всем вопросам взаимоотношений Севера и Юга Кореи».

Иными словами, пообщались мы очень хорошо.

Вскоре после того, как закончилась моя недельная поездка и я покинул Пхеньян, премьер-министр Ён Хён Мук отправил в Сеул делегацию из Северной Кореи. Премьер-министр подписал Декларацию о создании безъядерной зоны на Корейском полуострове, а уже 30 января следующего года Северная Корея подписала соглашение о гарантиях совместно с Международным агентством по атомной энергии, таким образом выполнив обещание, данное мне президентом Кимом. Да, нам еще многое предстоит сделать, но это был реальный результат моей поездки в Пхеньян, где я побывал с риском для жизни.